Мануэль давно забыл какого это радоваться новому дню. Привычная улыбка на губах куда-то пропала, сникла. Он ни на кого не срывается, старается не устраивать лишних скандалов и пробовал продолжать дальше жить, но это почему-то получалось плохо.

С Тони они расстались еще месяц назад. После прекрасных совместных зимних каникул в Барселоне они вернулись к повседневной школьной жизни, к отцу Тони, и вскоре отец забрал его в другой штат. Они оба несовершеннолетние и ничего бы не могли с этим поделать, даже если бы хотели, а Тони заявил, что отношений издалека не получатся, что ему и так плохо и он не хочет больше боли, а ко всему прочему, отец закроет его в каком-то интернате для мальчиков и он не знает, что будет дальше. Тони уехал раннем воскресным утром сжигая все мосты и не оставляя даже номера, только его мобильный, мобильный Мануэля который он ему подарил на пороге бывшего дома, как память и записку с коротким "Мне жаль."

Ману долго не мог поверить в это. Он не мог поверить, что все кончено, что Тони мог так поступить, мог просто взять и отпустить его, так легко сдаться, совершенно без боя, ведь они любили, ведь он говорил, что любит, говорил, что не хочет без него жить, говорил, что он самый важный, самый лучший человек в его жизни, а потом он просто поддался отцу? Взял и уехал оставляя за собой столько воспоминаний и боли? Зачем тогда вообще все это было? Зачем те слова, обещания, зачем он ссорился ради него с друзьями? Зачем отдал такую большую часть себя ради него?
Он отлично понимал, что Тони и самому больно, но ведь не может же быть иначе? Так почему же он так легко отпустил и сдался?...

Спустя еще неделю во время урока в класс постучал директор который попросил Мануэля выйти из класса и ему сообщили о том, что его отец попал в больницу и он в критическом состояние. Ману не помнил как добрался до Испании, как летел, как собирал вещи, у него перед глазами была черная пелена, которую он не мог никак заполнить, так как он не успел доехать вовремя. Не успел.
Мать долго извинялась, что молчала о болезни отца, что отец не хотел его волновать и заставлять возвращаться, ведь он был так счастлив, а Мануэль винил себя, что не заметил ничего странного когда приезжал на каникулы. Мануэлю пришлось простить мать, теперь она осталась одна и он ее единственная поддержка. Он хотел было бросить все сразу и вернуться в Испанию, но уже после похорон она умудрилась уговорить его закончить школу, а потом они решат. Вместе и без эмоций. Мануэлю ничего не оставалось как согласится.

Один только бог знает как Мануэль хотел поговорить с Тони, именно сейчас, в такой тяжелый период его жизни. К ним домой приходили его бывшие друзья, приходили знакомые отца, подруги матери, но он не чувствовал поддержки, не чувствовал совершенно ничего. Он хотел рядом того, кому доверял и с кем чувствовал себя уверенно, тот с кем бы мог поделится чувствами и эмоциями, тот кому бы мог хотя бы выплакаться в плечо, собственно то, чего он себе так и не позволил, ни когда узнал, что опоздал, ни на похоронах ни на поминках.

В школу Мануэль вернулся вначале Февраля, после того как мамина сестра переехала к ним жить, чтобы мама была не одна. Он снова и снова предлагал остаться, но мать была категорически против.
"Раз что-то начал, то будь добр - закончи. Да и наверное тебя там ждет твой парень..." Говорила мама и Мануэль только кивал.

Мануэль не слушал учителей, он сидел и смотрел в противоположную стену, он пропустил несколько тренировок и большинство времени проводил "дома" у Хоганов. Они так и не вернулись и обещали приехать летом, а Мануэлю это было только на руку, он мог быть один и его никто не трогал и не задавал лишних вопросов.

Этот день особо не отличался от других. Мануэль сидел за партой на литературе. Кажется. Он и сам уже не следил за тем какие уроки, он таскал одну и ту же тетрадку и сегодня, как и в остальные дни, он снова пропустил тренировку, но ему было попросту плевать.
Ничего не предвещало беды если бы учитель не решил к нему обратиться и оторвать его от интересного дела, а именно от того важного рисунка который он чертил на тетрадке, причем ладно бы просто с вопросом, он бы пожал плечами, но учитель подошел к нему с упреком и Мануэль резко вскинув голову обжег его взглядом.

- Ми-стер Кор-до. Тренируйте свои пылкие взгляды на прекрасных барышнях. Может, вы поразите нас блестящим знанием американской прозы 20-го столетия? Мануэль проигнорировал смешки которые пронеслись по классу и вскинул брови откинувшись на стуле и скрестил руки на груди.

Вот зачем? Зачем этому неугомонному учителю понадобилось именно сейчас его трогать? Зачем?
Сейчас ему не хотелось думать о уроках, о обязанностях, а уж тем более о прозе 20-го столетия. Ему вообще ничего не хотелось и ходил он в школу исключительно ради того чтобы его отсюда не выперли раньше времени. Он искренне надеялся, что он сможет прийти в себя раньше окончания семестра и подтянуть все ближе к экзаменам. Это, конечно, была слабая и маловероятная надежда, но как говорится: Надежда умирает последней? Шанс есть всегда. Но сейчас Мануэль даже слабо соображал на каком именно предмете находится, не смотря уже на какие-то определенные темы.
Ко всему прочему, Ману находится в период саморазрушения и в таком состояние нарваться на проблемы и конфликты было самым тем, вот он уже успел даже с футболистами подраться, которые посмели что-то там сказать о Тони и их "сладкой парочке" ну или это было о том, что вся эта история любви промыла ему мозг и прочее? он уже и не помнил, ему плевать было, он хотел почувствовать и прочувствовать как он разрушает сам себя и свою жизнь, искренне веря, что это лучший путь справится с потерями в жизни. Разбитая нижняя губа, к слову, об этом ему напоминала уже как два дня когда он смотрел на себя в зеркало.

- Не поражу, - ответил он все так же не сводя глаз с преподавателя, - Не о 20-ом столетие, ни о 21-ом... я вообще ничем вас поразить не смогу, увы, - он кинул ручку на стол, - А что вы вообще преподаете? Бред какой-то...- с наглой усмешкой на губах спросил он, а затем, встал и даже не взяв своих вещей, а только куртку он вышел из класса, проходя мимо учителя и захлопнул за собой дверь.

Мануэль быстрым шагом добрался до заднего двора школы. Он понимал, что ведет себя как последний придурок и что не останется безнаказанным за этот поступок, но он чувствовал, что им движет что-то совершенно неестественное, злое и это что-то явно сорвалось с цепи. Ах да, саморазрушение. Оно самое.

Вытащив сигареты он прикурил и откинулся спиной к кирпичной стене согнув ногу в колене и уперевшись о стену и ботинком. Он совершенно игнорировал то, что в правилах было черном по белому написано что-то о том, что курение в школе строго запрещено. Да кто тут не курит? Все подряд. Поймают и ладно, не убьют же? Хотя, наверное лучше бы убили...

Помощник директора поймал его в коридоре, стоило ему вернуться в здание школы. Мануэль вырывался и матерился, но тот вел себя как послушная собачонка и не отпуская его руки над у локтя вел его в сторону класса. Мануэль хотел, что-то сказать на тему того, что держать ученика, да и вообще его касаться - противозаконно, особенно если это против его воли, но кажется всем было совершенно пофиг и только когда помощник директора захлопнул за его спиной дверь класса  он понял в чем дело.

Перед учительским столом, с довольной кошачьей улыбкой до самых ушей, стоял Манеуш. Этого препода не любил и не переносил на дух почти никто. Некоторые девочки конечно были в восторге от такого молодого, да еще и обаятельного учителя,  но таких было мало, поэтому им приходилось держать свои сопли вопли при себе, тем более, что многие пробовали объяснить им, что учитель вроде как... странный, он только и умел преподавать и издеваться, причем первое он умудрялся делать с такой же издевкой как и второе.

- Ох, мистер Кордо, вы заставили меня волноваться, - Мануэль только хмыкнул и не сразу сел за стол, но потом все же сел откинувшись на спинку стула и взглянул на него снизу вверх.
Наверное же у столь одаренного ребенка, которого из десятка выбрали для учебы в Лайме, должны быть веские причины для неповиновения. Но... мы их послушаем позже. Почитайте-ка мне "Лысую певицу" Ионеско в оригинале. Вы же должны знать французский.
Ману взглянул на книгу, а потом вновь все так же посмотрел на мужчину и вскинул брови склонив голову к плечу.
- И с чего вы решили, что я должен знать французский? - он не собирался это читать, он отлично понимал, что нарывается, но и у преподавателя явно был какой-то принцип который им двигал и он не собирался отпустить его просто так.
- Вы так будете меня наказывать? Французским? Ну-ну... он пожал плечами, - лучше бы придумали что-нибудь оригинальнее...

Мануэль хотел домой, он отчаянно хотел вернуться обратно домой, пусть и в этот чужой ему дом, совершенно пустой и холодный, но он хотел туда, да и вообще куда угодно чем тут сидеть и чувствовать в шею горячее дыхание мистера Шармаха. Тот навис над ним как хищник над жертвой, готовясь ее поймать, скрутить, да вообще сожрать, а когда его холодные руки опустились на спину, так по телу и вовсе пробежались ледяные мурашки и Мануэлю пришлось склонится над книгой и судорожно вздохнуть.
Нет, Ману не испугался его, но в этом мужчине было что-то ужасающе неприятное, неуютное, холодное и до дрожи пугающее. Наверное это все были маски и манеры, наверное тот специально себя там вел вызывая эту самую неприятную атмосферу заставляя себя бояться, а может и уважать. Уважать Мануэль его не собирался. Это было совсем на него не похоже, он всегда был склонен хорошо и уважительно относится к старшим, он не грубил, не хамил и воспринимал людей как личностей, но сейчас, кроме презрения и злости, в нем ничего будто и не осталось и он не мог даже заставить себя смягчить свое поведение. Ему хотелось это все делать на зло. На зло себе на зло всем, на зло тому, что происходило вокруг и на зло Тони. Будто тот вообще мог об этом знать.

Мануэль посмотрел в книгу, на буквы, пробуя понять хоть что-то. Французский он учил, на слух иногда даже улавливал какой-то смысл, да и читать в принципе мог, но сейчас перед глазами плыли буквы и строчки и все происходящее казалось ему каким-то бредом.
С одной стороны ему хотелось захлопнуть книжку, откинуть ее на пол, оттолкнуть мужчину и молча выйти из класса, ну или не молча, а послать куда подальше его и его литературу, с другой у него почему-то внутри заиграла детская обида. Глупая такая, совершенно невинная, да до такой степени, что защипали глаза. Он злился от этого еще больше, но эта злоба хотела было сорвать его тормоза превращая все в эмоции, от которых он так активно бегал и прятался последнее время. Не поддаваясь им, отрекаясь их и превращая их в злость и агрессию.
Сейчас ему было обидно, как маленькому ребенку, которого заставляют что-то делать когда ему плохо и грустно и когда он _не хочет_ ни делать ни понимать за что его наказывают. Хотя да, естественно, он понимал, но хотелось жалеть себя, хотелось быть тем самым несчастным.

- Я не буду, - наконец выдохнул он спустя несколько минут тишины, - я не буду это читать, - пояснил он не поднимая головы. Он старался чтобы его голос звучал максимально спокойно, но и сам мог поклясться, что тот сдал его просто легко дрогнув. Пальцы преподавателя напряженно сжались на его плечах, но он только сжал губы и сглотнул. Он не смог податься желанию агрессивно и неприлично уйти, он и сам не понимал почему и начинал об этом жалеть, но он действительно испугался, что эти действия приведут к эмоциям, которых он так боялся, а может быть если сейчас сдержаться, то еще есть шанс что все устаканится.